Кабы химику не корпеть
над ретортами,
были б граждане хоть на треть
добромордыми.

Ведь куда снесло лягушат
вместе с жабами?
Их биологи потрошат
кровожадные.

Васильки мои где во ржи?
Тоже кто-то сжёг.
Рожи синенькие бомжи,
только с вами Бог.

Только вы одни мать-земли
не ограбили,
ничего из ней не сожгли,
кроме кабеля.

Да и тот сам лез на рожон,
сам отсвечивал,
кое-как во тьму погружён
человечеством.

А зато небось как сгорел
разноцветненько…
И — ни света, ни фонарей,
ждём электрика.

Я лежу, я не бережу
чувства голода,
к холодильнику не хожу —
жалко холода.

Приходи, электрик, кричать
слова скверные.
А мы будем бездельничать,
мы пещерные.

Лично я назад не хочу.
Это — сказка нам.
Вот соседка ищет свечу,
просит ласково:

« — Помоги дожить до утра,
дорогой сосед.
Полон дом у меня добра,
только свечки нет».

Что ж, забудем, кем были днём.
Вытри тень с лица.
Поделись со мною огнём,
коль затеплится.

Тощ шесток залатать мосток,
а всё — досточка.
Мал свечи в ночи огонёк,
а всё — звёздочка.

Встанем у окна, пока ночь
над гнездовьем крыш,
перепугана тишиной,
не уложит крыл.

Муть вечерняя, серый сюр,
дымней некуда.
Так наверное карасю
там, на дне пруда.

Карася того не поймать
по источникам:
ни по телику не достать,
ни по точке-ком.

Нам, от века свечой в очах
околдованным,
больше мил на холсте очаг
нарисованный.

Но хоть скляночки отними,
держи впроголодь,
химик заново выткет мир
весь из проволок.

Включишь ящичек: полечи
мою злобу-то, —
там мутант в ночи точит чип
против робота.

Голос в ступе бодро торит
по Москве маршрут,
сыплет шутками алгоритм,
в зале схемы ржут.

Эй вы синие, где вы есть
с верной псиною?
Поменяли ль кривую медь
на красивую?

Где вы рыщете там, скользя,
без светильника?
Поглядим, что тут можно взять
с холодильника.

Объявитесь — обрящете,
тощим нет греха.
Неужели ж всё прячетесь
от электрика?

Тявкни, сука, благую весть
своим рожам с воронами:
отнесу-ка вам всем поесть,
понарожанным лонами.